Парнишка, ставший солдатом в 14 лет

«Путь нацмена». Сейчас это словосочетание режет слух, а до войны все в Беловском районе знали, что речь о колхозе села Малое Солдатское. Именно такой адрес просматривается на писанных карандашом фронтовых треугольниках. И можно только догадываться, как их ждали в семье Глобенко, где было четверо детей. От отца, Митрофана Андреевича, колхозного плотника, а теперь воина, их пришло в 1943 году несколько. Солдату Глобенко на тот момент уже исполнилось 47 лет. Между строк – жгучее желание повидать родных, через письмо окунуться в прежнюю, довоенную жизнь, где главное – насущные крестьянские заботы:

«Здравствуйте, дорогое мое семейство. Спешу сообщить, что я жив и здоров.
Маруся, моя просьба к вам с Васей, сыном моим, работайте сами для себя. Пока меня нету. Нахожусь на хороших условиях, обут, одет и сыт. Маруся, прошу я вас с Васей, пишите мне письма и опишите, что у вас есть в настоящее время из хозяйства и что вы могли посеять для себя в зиму, и живы ли вы и здоровы.
Шлю я вам привет с любовью, деточки мои, любите родную мамочку, целую я вас, обнимаю. Крепко прижимаю к солдатскому сердцу.
Пишите мне полевая почта 24588 Глобенко М.А. Жму вас к сердцу своему, целую всех несколько раз».

«Здравствуйте, дорогое мое семейство. Во первых строках моего письма я спешу вам сообщить, что я пока жив и здоров, как обут, одет и сыт, как в великодную пятницу. Навсегда здоровье мое очень плохое, сама знаешь, но не верят. Ходишь, ну и ладно, ходи, покуда упадешь. И упадешь – поднимут и подопрут да и посмеются товарищи. » Иди,- говорят.- Чиво сделаем. Мы же за тебя идти не можем». Вздохнешь, оботрешься, оправишь себя да и пошел, тянешься дальше. Марусь, и не далеко я, но не знаю, вернусь или нет. Убит – не убит, но помирать скорей помрем. Маруся, если только сестра …у нас, то ты сходи до Дуньки. Я передавал записку одной женщиной. Она приходила до своего мужа, а мы вместе с ним служили. А он сам тоже с одной деревни один, как и я. То она расскажет все подробно. И если только желаете прийти ко мне, то с ней можно будет прийти кому-либо.
Посылаю 13 числа… 1943 года.»

Читали в семье и понимали, какой для бойца драгоценно-стью может стать встреча с родными. И вот сестра Дуня отправилась вместе с племянником-подростком, сыном Митрофана, можно сказать, на передовую. Им повезло: все же разыскали своего фронтовика! А потом грянули бои на Курской дуге. Спустя время они узнают: сложил голову их отец 7 июля 1943 года и похоронен в селе Бутово, недалеко от Томаровки…
В то лето во всех окрестных селах появлялись медсанбаты. В центре Малосолдат-ского, прямо напротив дома Глобенко, в саду, молодые медсестры неумело ставили палатки. Сначала Вася просто стоял и смотрел, потом не вытерпел: взял дома отцовский топор, пошел на армейскую полевую кухню, выбрал подходящие колышки, затесал их и помог вбить в землю. Девчата были в восторге: работа пошла быстро. Прибывшему начальству представили Василия как главного помощника. Смышленого, ловкого мастерового мальчика сразу полюбили в медсанча-сти. Он помогал раненым, по кухне, особенно любил поручения шофера, когда тот ремонтировал свой грузовик. Трудно было пацану, ведь после ухода отца на фронт он остался в семье за старшего мужчину. Майор-медик безуспешно уговаривал Васину мать, чтобы парнишка остался в части.
В конце лета санчасть уезжала, неожиданно подросток решил сам, что не расстанется с медиками… Так он стал сыном полка. Домой прислал фотокарточку в военной форме. Он солдат! Но часть движется к фронту не так быстро, как ему хотелось. Фронт манил. Санчасть прибыла на Днепр. И вот тут Глобенко сбежал, чтобы скорей попасть на передовую. Его определили в запасную музыкальную команду трубачом. «Подул-подул я в трубу: нет, не то!» И вновь побег зимой 1944 года. Он попал под Корсунь-Шевченковским в 6-ю Орловскую дивизию. Отныне его родной семьей стал 333-ий стрелковый полк. С ними прошел Румынию, Венгрию, Чехословакию. Получил ранение и потом решил искать свою часть: » На попутках доехал до указателя «235 км до Берлина. Западная Чехия. Как потом выяснилось, в горах дислоцировались союзники-американцы. Пехоте было разрешено передвигаться на танках. Заехали в город Плесна. Тихо и пусто, лишь по домам вывешены белые флаги. Оставаться в городе было опасно, и танкисты решили выехать за черту города, там и переночевать. Проснулись от стрельбы. Рядом горели машины, было много убитых и раненых. Это пробивались в горы немцы, желавшие сдаться американцам. После перестрелки подцепили мы на буксир легковушки, мотоциклы, другую технику и двинулись дальше. Вдруг перегородили дорогу студебеккеры (американские грузовики). Нас, примкнувших к танкистам солдат, сняли с танков и направили в комендатуру. Там держали несколько дней в подвале. Я твердо решил убежать. Подходящей лазейкой оказалась ветхая уборная… Сбежать удалось. Оказался я на поле. Цвела рожь. Я бежал по полю весь в желтоватой пыльце. В каком-то озерке обмылся и двинулся дальше. Вскоре на дороге заметил немецкий грузовик. Затаился и долго наблюдал. Все было тихо. Машина целая, в кузове – ящики. Только я забрался в кабину, как услышал шаги. Обернулся: стоит немец. В кабине лежал карабин, правда, без магазина. Я схватил оружие и направил на фрица. А немец показывает мне, что, мол, магазина нет. Потом вынул из кармана фотографию и показывает мне, дескать, у него дети и он не собирается сопротивляться. Вынул магазин и протягивает мне. Посмотрел я, а в ящиках – медикаменты. Мы с этим немцем перекусили. Я объяснил ему, куда ехать. Держали путь по указателям. И так получилось, что приехал я в свою часть, в 333-ий полк! Те солдаты, которые меня не знали, встретили с недоверием, держали нас под автоматами. Я стал просить, чтоб нашли капитана Силаева и моих друзей-солдат. Когда пришли наши и увидели меня, страшно удивились и обрадовались: уму не постижимо, откуда я взялся, на немецкой машине, да еще и с немцем в придачу!»
В свое время о фронтовом прошлом Василия Митрофановича расспрашивала заведующая музеем Лубкова Тамара Николаевна, но собеседник ее поскромничал и умолчал о том, за что получил орден Отечественной войны 3 степени. Сегодня перед нами бесстрастный документ из 1945 года, наградной лист красноармейца Глобенко В.М.: «…19.4.1945 г. в бою за село Немчице (Чехословакия), действуя в составе разведгруппы, лично уничтожил 1 пулемет, 5 солдат и за-хватил в плен 2 солдат противника.

25.4.1945 г. в бою за город Брно (Чехословакия) лично уничтожил 3-х и захватил в плен одного солдата противника. Достоин награждения Орденом Славы 3 степени».
Война для 16-летнего белов-ца на этом не закончилась. «По приезде в Москву нас из вагонов не выпускали. Был как раз парад Победы. Мы из вагонов наблюдали, как в небе вспыхивали салюты. Повозили-повозили нас вокруг Москвы и прямым ходом отправили на Японию. Вот это да – с одной войны да на другую!
В Монголии 18 суток шли пешком. Впереди – танки, потом – конница, за ней мы, пехота. Сухпаек в день – 1 литр воды и 400 гр сухарей. Ничего, выжили. Продукты в пустыне нам сбрасывали с самолета. Спать ложились группами, иначе за ночь засыплет песком. Там барханы передвигаются, как вода.
Поразило укрепление японцев: оказывается, в горах был выстроен целый подземный военный город с запасами на 10 лет! В Монголии были до 29 августа. Помню случай, когда переправлялись на танках. Одну топь перейти не могли: затопили танки и по ним шли. Война закончилась. Нас направили в Китай, в Порт-Артур. Потом – во Владивосток, далее – Иркутск, Тюмень. Там нас расформировали. Я попал под мобилизацию. Направляли меня в суворовское училище, но из-за ранения я туда не попал. Вернулся домой».
Спустя 30 лет журналист Леонид Кеккелев настойчиво пишет в Малое Солдатское, просит бывшего сына полка Глобенко рассказать подробно о себе, чтобы написать книжку, подобную «Землячку» о Петре Шепелеве, жителе Беловского района. Почему Василий Митрофанович не отвечал писателю – неизвестно. То ли посчитал невозможным создание книги ( в его биографии после войны была судимость), то ли природная скромность тому виной. Не вышла книжка. Остался Василий Глобенко в памяти окружающих и родни человеком широкой души, хлебосольным, сердечным. Не было у них с женой деток. Только дети сестер, позже – внучатые племянники скрашивали их жизнь. Все они до сих пор помнят поговорку дяди Васи: «Туды-сюды и он куды». Жизнь помотала этого простого русского человека с образованием в 5 классов: работал и в партии геологов, спускался шахтером в забой. Но все-таки родней Малосолдатского не было на свете уголка.
«По приезде домой пошел учиться на тракториста, через год – на комбайнера в Валуйках. Но это меня не устраивало. Отца убили на войне, надо было взяться за плотницкое дело. Вытащил отцовский плотницкий инструмент, и дело мое пошло. Я стал плотником. Жизнь научила всему: могу выполнять все хозяйственные работы, могу сапожничать, вставлять стекла, точить инструмент, класть плитку. Можно сказать, могу все. Сейчас по состоянию здоровья – дома. Чуть ли не каждый день приходят люди и просят сделать то одно, то другое. Вот так и живем».
Василия Митрофановича не стало в 2006 году. Овдовев, он переехал к своей младшей сестре в Советский район. Несколько лет назад самая младшая из семьи Глобенко, Александра Митрофановна, была дорогим гостем Беловского историко-этнографического музея, делилась воспоминаниями. С трепетом рассматривала снимок в музейной экспозиции: с портрета смотрит их Вася. Гордость семьи. Парнишка, ставший защитником Родины в 14 лет. Настоящий мужчина. Светлая память ему и таким, как он, нашим совет-ским солдатам.

Научный сотрудник Беловского историко-этнографического музея Лариса Шепелева