Война не делит на детей и взрослых
12 мая 2016 года в деревне Слободка-Корочка Беловского района я познакомилась с Марией Андреевной Кирпиченко. Эта удивительно открытая и добрая женщина, в силу своего возраста не жаловалась на здоровье, только лишь посетовало на то, что стало трудно передвигаться, и охотно поделилась воспоминаниями.
Родилась она 26 сентября 1929 года. Девичья фамилия Марии Андреевны Литвищенко. Ее отец Андрей Ионович участник Великой Отечественной войны. В 1943 части Красной Армии, освободившие село, забирали на фронт всех подряд: подростков, которым едва сравнялось по 17-18 лет, крепких стариков, белобилетников. На следующий день мужчин бросили в бой. Сельчане до сей поры называют их сумочниками. Ведь уходили из дома с сумками, так их потом, погибших, и привезли с ними. В деревне Семеновка (теперь это Суджанский район) стоял пулемет, и немцы расстреливали безоружных. Полегло очень много молодежи. По воспоминаниям Марии Андреевны почти в каждый дом родные привезли убитых.
Мария была старшей девочкой в семье. Мать отправила ее вслед за отцом, выполняя его наказ: «чтоб дивчина бежала за мной, если где убьют, хотя бы знали…». Девушке было страшно, кругом свистели пули. Отец получил ранение в спину и руку, в Судже его положили сначала в один госпиталь, а затем направили в другой. Мария Андреевна помнит, что папа просил ее застирать от запекшейся крови теплый свитер, который был на нем одет.
«Я растерялась, воды нигде не было. На улице нашла лужу и, как мог-ла, застирала засохшую кровяную корку, а мокрый свитер отнесла отцу»,- вспомнила женщина. Войну Андрей Ионович прошел артиллеристом в 1658 истребительно-противотанковом артиллерийском полку. Награжден орденом Славы III степени (04.11.1944), медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Вернулся домой живым, умер в 1983 году.
Во время оккупации немцев в Слободке не было. Деревню контро-лировали мадьяры. Много немцев двигалось по шляху (дорога с Коммунара на Белую). Перед освобождением, в феврале 1943 г., в их доме ночевали мадьяры. Они натаскали соломы и спали не раздеваясь. Затем пришли немцы, выгнали мадьяр, заменили грязную солому на свежую и расположились на ночлег. Мама предупредила младших детей Петьку и Ваську, чтобы у них ничего не трогали – иначе всех расстреляют. «Утром немцы потребовали вскипятить им чай. Чайников и кастрюль с крышками у нас не было, и мама поставила в печь чугун, в котором варили картошку поросенку. Топить было нечем, и она грела воду пучками соломы. Пепел летел в воду, мама очень переживала, что за это ее могут расстрелять.
Один из немцев потерял шерстяной носок, стал рыскать по хате – искать его, угрожая расстрелом. Во дворе у нас стояли немецкие кони, ухоженные, холеные, они были укрыты теплыми одеялами. Один из полицаев, приехавший с фашистами, натаскал этих одеял и порассовывал к нам под кровати. А еще были валенки у них белые, офицерские, полицай сунул еще и их. Когда немец, потерявший носок, его разыскивал, он все из-под кровати повытащил и грозился всех убить. На наше счастье прискакал верховой, что-то им сказал, и немцы, быстро собравшись, уехали. Это спасло нас от расстрела. Через некоторое время в село вошли наши разведчики.
Полицай, который давал нам одеяла, не пошел с немцами, а заскочил в одну из хат и попросил у хозяйки переодеться. Женщина, жившая небогато, достала старые, дырявые вещи, других у нее не было. Мужчина снял с себя все немецкое, одел вещички и побежал в сторону Суджи. Кто был этот человек мы так и не узнали…», — поделилась Литвищенко.
Она также рассказала: «Во время оккупации в Дроновой (Андреевой) хате жили партизаны. Их выдал кто-то из местных – предатель. Прибыл карательный отряд с собаками. Партизан застали врасплох. Кто сумел – убежал… Один из них, Титков, бросился к соснам на краю села. Там было много народу: люди пользовались относительным безвластием и резали сосны на дрова. Титков, увидев людей и поняв, что если начнут стрелять, то погибнет много сельчан, повернул в другую сторону, под гору, его убили.
Среди местных был полицай Курлык (предположительно это было прозвище по подворью. Прим. автора). У него в доме партизаны пек-ли хлеб.
Недалеко от Слободки находился аэродром. Штаб полка располагался в бывшей конторе Долго-Будской МТС, диспечерская служба – в здании Переверзевской школы, там же и столовая. Медицинская часть располагалась в доме И.А. Елисеева. Летчики квартировали у переверзевцев. В послевоенное время один из офицеров 88 полка Герой Советского Союза, бывший командир 1-й эскадрильи Мишустин Василий Иванович в своем письме корреспонденту газеты «Псельские зори» Семену Зарубину напишет: «Прошло 50 лет как завершилась эпопея Курской битвы, многое ушло из памяти, а вот о семье Силиных, где квартировал вместе с Пилипченко и Щербаковым до сих пор помню. Помню как нас встречали по возвращении с боевого задания цветами и радовались тому, что остались живыми. Доброта, забота и уважение всей семьи остались в памяти. Хозяйка Федора Егоровна, ее дети Надежда, Сергей, Людмила и маленький 8-летний Володя».
В дни Курской битвы оттуда взлетали и садились самолеты. Подростки и молодые женщины работали на аэродроме. Их отряд был умело организован и руководился взрос-лыми. Когда самолет заходил на посадку, с земли уже можно было определить подбили его или нет, какие повреждения. Если самолет заваливался и не дотягивал до полосы, мы все добегали до него и дотягивали на место».
Житель с. Долгие Буды В.Ф. Хижняков вспоминал, что во время Курской битвы летчики истребительного полка делали по несколько вылетов в день. После очередного боя возвратился на аэродром командир звена Петр Кондратьев. Он был тяжело ранен, при посадке самолет зацепился за верхушку дерева и загорелся. 5 июля 1943 фашистская авиация нанесла массированный удар по Курску. Отразить атаку фашистов подняли истребители 88 авиаполка. После боя, при возвращении на аэродром, звено старшего сержанта Петра Кондратьева встретило девять фашистских самолетов и вступило с ними в бой. Пять машин противника уничтожили. В схватке ведущий звена истребителей гвардии старший сержант Петр Афанасьевич Кондратьев был тяжело ранен, но сумел посадить машину и умер от большой кровопотери. Кондратьеву исполнился 21 год. Летчика похоронили с почестями в селе Переверзевка.
Мария Андреевна продолжала: «Если в небе появлялся немецкий самолет-разведчик «рама», мы быстро укрывали самолет ветками и сами падали на землю, чтобы не было никакого движения. Когда «рама» улетала, дотягивали его на место. Готовили к вылету, поворачивали по ветру».
Петр Спиридонович Федоренко вспоминал: у них жил командир полка С.С.Римша. (Римша Стефан Стефанович, 1910 года рождения, место рождения: Белорусская ССР, Витебская обл., Полоцкий район, в рядах РККА с 07.12.1934г., Воинское звание: майор, командир 45 иап ЗакВО, 88 гв. иап 8 гв. Иад. Пропал без вести 08.07.1943г. Прим.автора). Как-то после обеда, во время короткого отдыха от боев, прибегает радист и докладывает, что приближается к аэродрому немецкий разведчик «рама». Римша С.С. срочно вызвал Мишустина В.И., они сели в машину, отправились на аэродром и поднялись в воздух на двух истребителях. Самолет-разведчик пустился наутек, но прижатый сверху и снизу, вынужден был сдаться. Его посадили на поле вблизи Белицы (знаменитый немецкий самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189», из-за своего внешнего вида прозванный «рама», было чрезвычайно трудно сбить, а заставить летчика посадить машину – это величайшее боевое искусство. Прим.автора).
Жители села Переверзевка Е.И. Аргунова, Е.А. Медведева, Т.В. Локтева, бывший бригадир полеводческой бригады местного колхоза М.А. Калиниченко, Н.М. Бугаева, М.М. Голаева рассказывали о непосредственном участии в сооружении капониров для самолетов на опушке леса (Земляной вал. Прим. автора), делали бомбоубежища и другие сооружения на аэродроме.
Местные ребята с раннего утра и до позднего вечера набивали пулеметные ленты бронебойными, зажигательными и обыкновенными патронами, которые привозили в цинковых коробках. Каждому приходилось набивать до 25 лент ежедневно.
— Хочу сказать, что дети в годы войны работали много и очень помогали взрослым. И правильно, что сейчас им дали звание труженики тыла. Они это заслужили, – говорит Мария Андреевна.
После освобождения стали восстанавливать сахарный завод. Литвищенко отправили возводить плотину от жомовой ямы. Работали сутками и много. Завод действовал на угле. Дети старались не отставать от взрослых.
Весной 1943 г. все поля поросли сорняками, женские бригады выходили вручную перекапывать землю. Бригадир распределяла полоски: на каждого человека по одной лопате. Сначала все шло на лад, а затем начинали сбиваться, женщины начинали ссориться… Приходилось бригадиру все размерять по новой. Работа была очень тяжелой. Когда появлялась немецкая «рама», все падали на землю и лежали до тех пор, пока самолет-разведчик не улетал. Фашисты снимали нас, а потом «кричали», что советы заставляют женщин таскать плуг на себе, поэтому нужно было прятаться и таиться от немцев.
Позже перешли пахать на коровах. Их обучали и ставили в плуг. Мария Андреевна водила корову, а одна из женщин стояла за плугом. Это тоже было тяжело, но не так как самим копать лопатой.
Став постарше, она пошла работать на сахарный завод в Коммунар. Там познакомилась со своим будущим мужем Кирпиченко Иваном Тихоновичем. Семья мужа родом с Кореневского района, но перед войной свекор был бухгалтером на заводе и в послевоенное время вернулся в Коммунар. У нее два сына: Иван и Петр, дочь Валя (живет в Харькове, на Украине). Иван – в Корочке, у него три сына, Петр ухаживает за мамой, его семья здесь в Слободке. На сегодняшний день у Марии Андреевны три правнука и четыре правнучки.
Ответственный
хранитель Беловского
историко-этнографического музея
Наталья Дворниченко
