Уходили мальчишки на фронт…

Накануне Дня Великой Победы сотрудник Беловского историко-этнографического музея Наталья Дворниченко встретилась с учителем начальных классов Беловской средней школы Галиной Петровной Золенко. Педагог поделилась воспоминаниями об отце, Рябченко Петре Кирилловиче, ушедшем воевать с немецко-фашистскими оккупантами в 16 лет.

Петя Рябченко родился 25 февраля 1927 года в селе Долгие Буды. Когда началась Великая Отечественная война, мальчишке исполнилось 14 лет.
В октябре 1941 года Курская область была оккупирована немецко-фашистскими завоевателями. Здесь ввели новое административно-территориальное деление. Курская область была поделена на округа, районы, волости и села. В городах создавались управы, в сельских районах — комендатуры.
Вся полнота власти в районах (волостях) принадлежала соответствующим военным комендантам. В волостях назначались старшины (бургомистры), в деревнях и селах — старосты. Все бывшие советские органы были распущены, общественные организации запрещены.
Из местного населения формировалась полиция. В слободе Белой полицаи маршировали по площади перед школой с песней «…пойдем, пойдем и за немецкую власть умрем».
Был введен строгий учет местного населения, которое подлежало регистрации в полиции. Жителям старше 15 лет выдавались паспорта (временные удостоверения личности, auswes), при отсутствии паспорта человек подлежал аресту и наказанию. Запрещалось покидать места постоянного проживания без специального разрешения. На всей территории введен комендантский час с 19.00 до 6.00.
Террор, грабеж, произвол, подкуп, провокации – антисоветскую пропаганду немецкие власти возвели в ранг государственной политики. Коммунисты и комсомольцы, работники советских учреждений и организаций подвергались жестоким репрессиям, уничтожалась политическая литература, школьные учебники. В учебниках краской закрашивались фотографии политических деятелей СССР и тексты о советском строе. Школы работали под надзором немецкого инспектора.
Галина Петровна рассказывает: «Моя мама, Нина Федоровна Рябченко вспоминала, что рядом с ними жила учительница Дьяченко Розалия Ивановна. Ее немцы три раза водили расстреливать, всячески издевались над ней. Что послужило причиной – неизвестно, только мама помнила всю жизнь, как Розалия Ивановна вела немецкий язык и объясняла правила склонения существительных: ichbina – dubina, склоняем: полено – бревно, мы знаем, что Гитлер скотина давно…».
Все продовольственные запасы населения немецкими властями были взяты на учет, все изымалось для нужд немецкой армии. После подачи списков скота, птицы, зерна и др. продуктов питания в земельное управление, оно направляло указание старостам селений к определенному сроку доставить указанное количество тех или иных продуктов. Эти поборы постоянно росли, а интересы местного населения полностью игнорировались. Галина Петровна вспоминает, что бабушка Анастасия Федоровна Попова (со стороны мамы) с семьей (семья состояла из бабушки, двух ее малолетних братьев, которые были инвалидами, дочерей Лиды и Нины, сына Ивана) жили на краю улицы Ленинской (раньше старожилы называли улицу «Мiсто») и рядом проходила дорога с Суджи на Обоянь. Однажды проезжавшие немцы заставили хозяйку ощипать принесенных ими кур. Бабушка щипала кур, а сама жалела тех людей, у которых немцы забрали пеструшек. При этом знала, что своих кур она запрятала на чердаке дома, надеясь, что немцы их не найдут. Когда фашисты уехали, бабушка полезла доставать спрятанных кур, однако птицы там не было, и женщина поняла, что ощипывала своих же курочек…
Пете, как и всем его друзьям, очень не нравились немцы и новые порядки, ими установленные. Поэтому ребята, несмотря на наказы родителей, постоянно пытались как-нибудь навредить фашистам. Однажды, на улице, Петя увидел танк и стал наблюдать. Заметив, что немцы оставили машину, бросили открытыми люки, мальчик решил залезть в нее и украсть автомат. С этим автоматом и поймали его немецкие солдаты. Петю хотели расстрелять.
Небольшого роста, худенький, чумазый, размазывавший по щекам слезы, подросток не вызывал жалости у фашистов. Несмотря на то, что улицы села были пусты, эта новость быстро разлетелась по деревне. Прибежала мать Пети Матрена Александровна, упала в ноги к фашистам и стала просить, умолять отпустить ребенка, при этом рассказывая, что мальчишка не в себе… Как и что рассказывала бабушка оккупантам, Галина Петровна, не знает, только рассмеялись немцы и заставили Петю отрабатывать наказание – нарубить большую поленницу дров. По ее воспоминаниям, мальчишка и так был патриотически настроен, рвался на борьбу с оккупантами, а в этом случае, пережив ужас смерти, унижение и слезы матери, совсем возненавидел фашистов.
Зимой 1942 года долгобудские мальчишки повстречали на заснеженном лугу мужчин, одетых в белые тулупы и ехавших на санях. Они стали расспрашивать у ребят, есть ли в селе немцы, где и сколько, где находится склад с продовольствием? Петя с друзьями отвечал на их вопросы, а когда сани повернули в сторону Петровых Буд, ребята решили, что это были партизаны или разведчики Красной Армии.
Спустя пару месяцев, 23 февраля 1943 года село было освобождено. 19 февраля со стороны Обояни все сильнее была слышна канонада. Немцы собрали жителей села и заставили их расчищать заносы по большаку на Суджу. Затем всех жителей сел Щеголек и Долгие Буды закрыли в деревянной церкви села Щеголек. Более суток ожидали своей участи пленники, пока их не освободили подоспевшие советские войска.
В конце февраля 1943 года Беловский район Курской области был освобожден силами трех дивизий: 167, 232 и 237 стрелковых дивизий 38 Армии Воронежского фронта.
25 февраля 1943 года Пете Рябченко исполнилось 16 лет, а на следующее утро вместе со своим другом Петей Мурашкиным он пошел в Беловский РВК с просьбой отправить их на фронт в действующую армию. Ребят зачислили в военизированный батальон внут-ренней службы, где они постигали предварительные азы воинской науки. В конце нояб-ря 1944 года Петр Рябченко на военно-пересыльном пункте в Курске будет приписан к 6 запасному стрелковому полку 7-й запасной стрелковой бригады и вместе с другими бойцами отправлен на фронт в 1189 стрелковый полк 358 стрелковой дивизии.
Перед началом Восточно-Прусской операции 358 стрелковая дивизия находилась в первом эшелоне корпуса. На заключительном этапе боевых действий наступала северо-западнее Кенигсберга, отсекая Земландскую группировку немецких войск, закончила боевые действия на побережье Балтийского моря 1 мая 1945 года, выведена в резерв Ставки ВГК. В ходе боевых действий в Прибалтике взяла более 60 населенных пунктов.
В мае 1945 года переброшена в Монголию, в район города Тамуак-Булак, откуда приняла участие в Хингано-Мукденской операции, наступая на одном из самых тяжелых направлений — Халунь-Аршанском. Участвовала в освобождении китайского города Солунь. Закончила боевой путь в Порт-Артуре.
Петр Кириллович мало рассказывал о своих фронтовых буднях, наверное, не хотел тревожить свою память. Галина Петровна помнит лишь некоторые моменты, как рассказывал отец о переходе советский войск через пустыню. Переход был очень трудный. Стояла страшная жара, а на солдатах и офицерах полная боевая выкладка: шинели, сапоги, на голове – каска, за плечами – вещмешок, на плече – автомат. По безводной пустыне Гоби предстояло пройти 360 километров до границы с Маньчжурией. Люди теряли сознание и падали от тепловых и солнечных ударов. Командование перенесло переходы на ночное время, оставив на день отдых под палящими лучами солнца. Воду привозили с перебоями в бензовозах, от нее несло запахами горючего и резины. Но и такой воде были рады, с головы снимали каски, наливали в них воду и несли эту драгоценную влагу в руках по пескам – это был дневной запас воды. Днем, чтобы спастись от зноя, некоторые выкапывали окопчики и ложились, засыпав себя песком. На поверхности оставляли кусок ткани на палке, чтобы видели, что здесь лежит человек. Но утром просыпались не все, организм не выдерживал, некоторые так и остались лежать в песках навеки. Днем солдатам с самолетов сбрасывали селедку, от соленой рыбы выделялась слюна, и это хотя-бы на время отдаляло желания напиться воды. За этот переход Петр Рябченко был награжден медалью «За боевые заслуги». Выдержка из приказа гласила: «…стрелка 3 сб, красноармейца Рябченко Петра Кирилловича за то, что он во время боевого марша сд 8.45 года проявил себя дисциплинированным и мужественным бойцом, выносливым в тяжелых походах. Пройдя 1000 км. в условиях жары и безводья он ни одного раза не отстал от своего подразделения, сохранив вооружение и снаряжение…». Китайцы относились хорошо к советским солдатам, встречали как освободителей от японского ига. На Дальнем Востоке Рябченко был ранен и попал в госпиталь. В госпитале заболел тифом. Санитары решили, что он умер, поэтому выставили в коридор вместе с другими умершими. Мимо проходил старый, пожилой доктор и заметил, что боец еще жив, приказал вернуть его в палату и продолжить лечение.
После госпиталя Петр вернулся в строй и был направлен на военный танковый завод в г. Чита. 103-й Бронетанковый ремонтный завод — одно из крупнейших оборонных предприятий Сибири и Дальнего Востока. В 1946 году с конвейера сошла первая отремонтированная бронетехника. На заводе Петр освоил специальность токаря, которая в будущем предопределит основной род его занятий в мирное время.
В целом служба в Красной Армии и работа на заводе заняла в его жизни 9 лет.
После демобилизации Петр хотел остаться на Украине, в Луганске у родственников, но родители настояли, чтобы он вернулся домой, в родное село. В конце 1951 года молодой человек вернулся в Долгие Буды. Первое время работал продавцом в магазине д. Слободка (д. Слободка входила в состав Долгобудского сельского совета). Был веселым, неунывающим, жизнелюбивым парнем. За любое дело брался с охотой, сочинял стихи, пел песни, играл на гармошке. Красивый голос получил в наследство от своей матери. По словам Галины Петровны, бабушка пела в церковном хоре. Очень часто семья собиралась за столом и тогда над селом разливались песни о солдатах, о прошедшей войне, о любви, украинские песни: «Реве та стогне Дніпр широкий…» и др. Своеобразным гимном того поколения стала песня: «Вспоминаем очи карие, тихий говор, звонкий смех… хороша страна Болгария»… После этих слов за столом возникала тишина, вставал дядя Федор Савельевич Остроцкий, делал утвердительный взмах рукой и заканчивал: «А Россия лучше всех!»
А еще, говорит Галина Петровна, отец рисовал. Однажды к нему в магазин зашла молоденькая учительница Анна Ивановна Бондалетова и хотела купить ковер. Его в магазине не оказалось, да и какой ковер в послевоенные годы?
Девушка собиралась замуж, а как без ковра, да еще в деревне? И тогда Петр предложил ей принести большую холстину. Ковер получился красивый, красочный, с крупными цветами. Впоследствии Анна Ивановна хранила его несколько десятилетий и с благодарностью относилась к Петру Кирилловичу. А дома у Рябченко висела большая картина, написанная отцом «Бой Пересвета с Челубеем».
Умение петь и рисовать, красивый голос передаются из поколения в поколение в потомках Рябченко: внук Сергей и правнук Евгений очень красиво поют, внучка Юлия профессиональная художница.
Вскоре Петр Кириллович переходит в Долгобудскую МТС токарем. По этой специальности он проработает долгие годы, до самого выхода на пенсию. Как о специалисте, о нем будут говорить в районе: «Нет такой детали, которую не мог бы выточить Петр Кириллович». Работал Рябченко самозабвенно, отдавался душой любому делу, за которое брался, неоднократно был победителем соцсоревнования, возглавлял профсоюзный комитет колхоза «Серп и молот», трудился заведующим ремонтными мастерскими.
При всех своих достоинствах, Петр Кириллович был удивительно скромным человеком, никогда не рассказывал о своих фронтовых буднях. Однажды жена, Нина Федоровна, спросила, почему он никогда не надевает медали? На что Петр Кириллович ей ответил, что кто ему поверит, что он, такой молодой, мог их заслужить? А гордиться ведь было чем: медали «За боевые заслуги», «За победу на Германией», «За победу над Японией», орден Отечественной войны II степени.