Теряла многое, а душу сохранила

Время все дальше отодвигает от нас немеркнущие дни, когда советский народ ценой героических усилий и тяжелых жертв одержал всемирно-историческую победу над немецко-фашистскими захватчиками, отстоял честь и независимость нашей Родины, а человечество было избавлено от нацистской угрозы. Почти не осталось в живых свидетелей тех событий: воинов-фронтовиков Великой Отечественной войны, партизан и подпольщиков, тружеников тыла. Если кто из них видит белый свет, то из-за состояния здоровья уже не сможет прийти в школу, чтобы рассказать ученикам о пережитом в лихолетье, ведь даже дети войны – люди солидного возраста.
Судьба и работа в 1999 году мне подарила одну встречу с замечательным человеком, в прошлом заведующей аптекой, труженицей тыла, к сожалению, ныне покойной Александрой Георгиевной Картавцевой. Люди старшего поколения, знающие ее, всегда с особым уважением отзывались об этой женщине как о настоящем профессионале, специалисте-фармацевте. Более молодые знали ее дочь – учительницу Беловской средней школы Эмму Ильиничну Заречную, которая тоже ушла из жизни. Александра Георгиевна была верующим человеком, стремилась принести пользу. «Мне Бог помогает, а я людям», — говорила она. История Картавцевой запечатлена в документах Беловского историко-этнографического музея.
Взявшись написать об Александре Георгиевне тогда, в феврале 1999 года, ох, как тяжело было начать этот материал. Нет, не от недостатка фактов, или бедности информации. Скорее, наоборот. Я решила рассказать о женщине, в судьбе которой отразилась целая эпоха, интеллигенте в полном смысле этого слова.

ДОЧЬ «ВРАГА НАРОДА»
… Судьба не предвещала юной Сашеньке ничего дурного. Жизнь девочки начиналась как малиновая зорька в лазоревое утро. Родилась она в семье крепкой. Мама, папа, три брата и она, единственная дочка – радость родителей. Папа, Георгий Васильевич, человек образованный, имеющий несколько специальностей: бухгалтер, фельд-шер войны 1914 года, в последнее время священник, за что и поплатился.
…Беды начались в 1929 году. Коллективизация. Из домовладения выгребли все. Семья жила в страхе, каждую минуту ожидая очередных неприятностей. Особенно было страшно по ночам. И только через десять лет, в тридцать девятом, арестовали отца. Судила «тройка» в Архангельской области. Приговор – десять лет.
Начались черные дни. Для начинающей свой путь Александры сразу закрылись все двери. Именно по этой причине девушка окончила семилетку переростком, нигде не могла устроиться на работу – ни в колхоз, ни уборщицей. Спасибо, и в те времена нашлись добрые люди, которые взяли к себе в дом внаймы за кусок хлеба. Она была вынуждена выйти замуж, чтобы сменить фамилию. Муж, Илья Ефимович Картавцев, в то время учился в Кучеровском сельскохозяйственном техникуме. Теперь она могла распоряжаться собой. Поехала в Орел, поступила в фармацевтическое училище. И только начались занятия, ее вызвали к директору. Нашлись «доброжелатели», заявившие в учебное заведение о родословной. Исключили за то, что не сказала, где ее отец, что она дочь «врага народа». Это явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения. Не хотелось жить, постоянно преследовала мысль наложить на себя руки. Она все последующее время считала и была благодарна директору Филиппу Григорьевичу, который отвлек ее, и она не расправилась с собой. Рискуя, вызвал в кабинет, объяснил, что он не может помочь в данный момент, но скоро должно все наладиться. Отеческий разговор многое изменил, заставил вернуться к жизни. Уже на следующий год Александра Георгиевна продолжила образование. Хотя учебный год начинался в сентябре, но Филипп Григорьевич в мае прислал вызов, чтоб не волновалась.
За пять месяцев до получения диплома ей вновь по личным вопросам пришлось встретиться с этим человеком. Маму положили в больницу, супруга призвали в армию. Кто будет с дочуркой? Пришла Александра Георгиевна в учебную часть, плачет. Надо бросать все. «Что-либо придумаем. Заканчивай заочно»,- сказал директор. Минуя все запреты, ее устроили в аптеку Суджи, тогда как в те времена человек, не получивший документ об образовании, не мог трудиться по будущей специальности. Спустя годы, отдыхая в Ялте, она случайно встретила своего спасителя. Окликнула, благодарила, он тоже вспомнил тот давний случай.
А в сорок седьмом отца реабилитировали. Она жила в Белой. Ее знал начальник милиции Чурилов, часто заходил в аптеку за лекарствами своим детям. И вдруг вызов в милицию. Какое еще горе свалилось на плечи? Поднявшись на второй этаж, чуть не упала. Зашла к начальнику, а он сидит грозный, в стол смотрит. Нет той приветливости, которую обычно видела. Не глядя, сухо спросил: «Где твой отец?». Больше она ничего не помнит. Очнулась, когда тот уже отпаивал ее водой, повторяя, ну чего испугалась, реабилитировали его. В конце марта Георгий Васильевич Лазарев приехал в слободу Белую, работал фельдшером.

ВЧЕРА БЫЛА ВОЙНА
А между этими событиями была война. Незадолго до нее Александра Георгиевна работала в небольшой деревенской аптеке. Перед приходом немцев она вместе со своей мамой сложила все медикаменты в собственный сундук, в сарае выкопали яму, в которую его «похоронили», а потом припрятанное заложили хворостом.
Одно время дочка Александры Георгиевны находилась у бабушки. Дошел до матери слух, что Большую Холань, где остались родные ей люди, полностью сожгли немцы. «Где моя мама и ребенок?»,- оборвалось сердце. По грудь проваливаясь в снег, всю ночь шла к пепелищу. Однако… Бог их миловал. Хату не тронули. В тот же вечер зашел к ним председатель сельсовета, мол, МТС забита ранеными, как быть? Тут-то и пригодился старый сундук. Взяла Александра Георгиевна необходимое … и в бой. Одной справиться тяжело. Нашли в помощницы пожилую акушерку. Тогда, в 1999, спустя 56 лет, Александра Георгиевна со слезами на глазах вспоминала события 43-го: «С больной и старенькой женщиной мы целую ночь перевязывали раненых. Один узбек кричал сильно. Утром умер. Помню еще, лежал двенадцатилетний мальчик, у которого были отморожены руки и ноги. Он очень сильно плакал. Всю ночь мы ставили ему ванночки, делали примочки. К утру он скончался».
А утром подогнали двенадцать подвод. Селяне принесли одежду, продукты питания. Погрузили раненых и отправили в госпиталь в Старый Оскол.
Через некоторое время Картавцеву вызвали в военкомат города Короча и предложили организовать аптеку. Выделили здание, собрали посуду. Александра Георгиевна выгребла оставшиеся запасы медикаментов из своего сундука, который накануне нового тысячелетия еще был сохранен, и приступила к работе. Когда шли бои за Белгород, все дрожало. Часто в аптеку заходили бойцы, которым нужно было сделать перевязки. Их было много, не сосчитать.

БУДНИ ГОСПИТАЛЕЙ
Война, тиф, вши… Госпитали и больницы были забиты искалеченными войной людьми. Лежали на много-ярусных кроватях, разостланной на полу соломе. Врачей, медсестер и санитарок не хватало. Александра Георгиевна за десятки километров ходила по госпиталям, не только доставляя туда необходимые лекарства, но и помогала медперсоналу как сестра милосердия.
Не забыть ее рассказ: «Идешь по госпиталю, а по ногам вши стрекают, ноги черные от насекомых. Зайдешь в помещение, приспособленное под ординаторскую, чулки (без них никак нельзя) сразу в кипяток. И, наверное, Бог хранил, ни разу я не заболела».
Лекарств не хватало. Заведующий госпиталем Петр Яковлевич приказал, чтобы поддержать тифозных, надо готовить настои из трав. Собирали весенний горицвет (адонис), тюками на себе носили в аптеку, сушили, затем варили питье. Благодаря этому многие остались живы.
Потом на отдых пришла одна из воинских частей. Вместе с солдатами все вычистили, продезинфицировали, наслали новой соломы. Как в раю.

ЭХ, ДОРОГИ…
У Александры Георгиевны Картавцевой был пропуск, по которому она могла получать медикаменты с трех баз – Старооскольской, Курской и Белгородской. Не жалея сил, на попутках, под бомбежками доставляла женщина необходимые лекарства солдатам.
Страшны военные дороги. Три санитара и она, Александра, ходили от Корочи до Белгорода пешком. Набьют мешки лекарствами – и в путь. Стемнело. На окраине одного села в землянке жили женщины с детьми, потерявшие кров. Санитары попросили у них разрешения переночевать. Оказалось, что ютилось четыре семьи. Хотели уйти, хозяева не отпустили. Мол, в тесноте, но не в обиде.
Не забыла она разбитую и сожженную Прохоровку. Как рассказывала, от поселка остался всего один дом – сельсовет. Черное пепелище.
… После боев под Прохоровкой на земле отпечатались кровавые развороты танков. Спустя более чем полвека, они были перед ее глазами, всплывали, снились по ночам те места. На чьих телах разворачивались машины?
…Однажды налетели немецкие самолеты. По обе стороны дороги золотилось вы-зревшее хлебное поле. Оно загорелось. Две женщины по горящему коридору везли в кузове машины лекарства раненым, километров пятнадцать их сопровождали немецкие самолеты. И все дорогу бомбежка. Кругом гул, дым, огонь. Фашисты охотились за их машиной. А женщины просили Бога спасти их. Может, умолила Господа Александра Георгиевна, чтобы не оставил он ее дочку в сиротстве. Одна Эмилия осталась у нее из троих детей.

СИЛЬНАЯ ДУХОМ
Были еще сыновья. Юра – старший, хороший мальчик. Жили с мужем в холодной квартире, стараясь сберечь дитя, пеленала его под одеялом. В полгода он умер.
Вторым, Володей, беременная ходила, училась, стипендию тратила на семью, ведь такая нужда. Себе – что останется. Мальчик родился слабеньким, грудь не взял. Старалась накормить его из ложечки. Три недели прожил.
Не пощадила судьба и ее братьев. Самый младший в 33-м умер от голода. Два старших – разведчики. Один сложил голову под Белгородом, второй вернулся с Великой Отечественной инвалидом.
А тем не менее, жизнь продолжалась. Отогнали фрицев, и к октябрю уже получили первую зарплату, на которую, правда, ничего нельзя было купить. Сто рублей стоил один стакан соли. Ее мама тоже работала – запрягалась в плуг вместе с другими, землю ведь надо пахать. Каждому взрослому выдавали по 400 граммов хлеба, 200 – на ребенка. Так что на их семью получался килограмм. В начале 44 стали получать сахар. Спасала и картошка.
Я смотрела на эту удивительную женщину и думала, откуда дочь «врага народа», как ее незаслуженно окрестили тогда, брала силы, чтобы пройти через все жизненные испытания, выпавшие на ее долю? Не озлобилась, не затаилась, чужды ей были зависть и корысть, не источила ее сердце горькая обида. Наверное, ей так дал Бог, и этим помиловал. Кто знает, а, может, потому, что она была настоящим русским человеком дух и воля которого сильны.
В День Победы давайте, дорогие земляки, как и других людей, переживших войну, помянем добрым словом Александру Георгиевну Картавцеву. Светлая ей память. Царствие небесное труженице тыла, которая тоже приближала май 1945 года.

Валентина РУДЕНКО
Фото из фонда Беловского историко-этнографического музея