Скорбит беловская земля
Материал данной публикации подготовлен нашим земляком родом из Малого Солдатского, кандидатом историче-ских наук, начальником отдела научно-исследовательской работы и информационного обеспечения Госархива Курской области Олегом Аргуновым. Он рассказывает о преступлениях немецких захватчиков в Беловском районе в годы Великой Отечественной войны.
Человеческая память избирательна. Наша психика устроена так, что со временем все плохое забывается, превращая прошлое в тихую гавань воспоминаний и ностальгии. Забываются трудности и проблемы детства и юности, полностью вытесняясь воспоминаниями о беззаботных школьных буднях, беспечных радостях летних дней, неповторимости первой любви. Однако наше прошлое никуда не исчезает. Оно остается образами на фотографиях, записями на кинопленке, листами бумаги с зачастую неровным, трудночитаемым почерком писем, свидетельств. И это зафиксированное прошлое продолжает жить, только теперь уже в отрыве от повседневности, оставаясь, как принято говорить в среде профессиональных архивистов, «на вечном хранении». Могут пройти десятилетия, прежде чем эти зафиксированные факты вновь обретут свою вторую жизнь в виде научных статей и книг, основы для документальной хроники и художественной литературы.
С момента победоносного завершения Великой Отечественной войны прошло уже семьдесят пять лет. За это время успели вырасти несколько поколений людей, знающих о ней только по рассказам очевидцев, из художественной и документальной прозы, а образы войны были ярко сформированы киноиндустрией. За долгие годы было очень мало людей, которые обращались бы к подлинным свидетельствам той эпохи – архивным документам. В основном – профессиональные историки, реже – краеведы и журналисты. Преимущественно ими освещались героические эпизоды войны: боевые действия, разведывательная работа, партизанская борьба, помощь тыла фронту. Тема немецких преступлений против мирного населения Советского Союза как-то оставалась в стороне. Безусловно, никто никогда не забывал ни Бабий Яр, ни Хатынь, многие смотрели фильм «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма. Некоторые даже вспомнят курскую Хатынь – деревню Большой Дуб Михайловского района, сожженную фашистским карательным отрядом осенью 1942 года (ныне территория Железногорского района). Однако мало кто из жителей Беловского района сможет сейчас рассказать, каким зверствам подвергались люди в период немецкой оккупации.
Как я уже писал выше, человеческая память избирательна, но иногда все-таки стоит напоминать самим себе даже о не самых приятных событиях, как своего собственного прошлого, так и прошлого своего народа. Эта статья будет не самым приятным чтением, но события, описанные в ней, необходимо не просто знать, но и никогда не забывать.
***
Немецкие войска вступили в Беловский район в середине октября 1941 года. Одним из первых оккупированных населенных пунктов оказался хутор Кучеров, куда уже 18 октября вошел гитлеровский отряд, возглавляемый фашистским палачом Адольфом Музером. Он разместил в здании сельскохозяйственного техникума свою комендатуру, куда доставляли всех, кого подозревали в связях с партизанами и коммунистами. Уже 19 октября немецкие солдаты арестовали двух подростков – братьев Шинкаренко: четырнадцатилетнего Ивана и шестнадцатилетнего Павла. Их заподозрили в связях с партизанами, пытали, а потом заставили перед зданием техникума самим строить себе виселицу, но в итоге фашисты решили их расстрелять. Поставив юношей к дубу, который рос во дворе техникума, они дали залп из винтовок. Ребята упали замертво. Потом их тела повесили на сделанной ими виселице и долго не разрешали хоронить. Это была первая публичная казнь в районе: уже через несколько недель расстрелы, убийства, издевательства и изнасилования стали обыденной реальностью мирных жителей, оставшихся на оккупированной врагом территории.
21 декабря 1941 года по заданию Миропольской комендатуры в селе Крупец местными старостой и немецкими прихвостнями была «разоблачена» группа граждан, якобы связанная с партизанами. Группу «возглавляла» Авершина Валентина Павловна, жена красноармейца, воевавшего на фронте. Ее расстреляли без суда и следствия.
До февраля 1942 года уроженец села Вишнево Щетинин Александр Филиппович находился в партизан-ском отряде. Не встречаясь с семьей несколько месяцев, он решил прийти в гости. Дома серьезно заболел: у него оказались парализованными рука, нога и «отняло язык». В марте о том, что в Вишнево находится партизан, узнали в районной комендатуре. Арестовывать его приехал сам комендант Макс Зимлер с полицаями. Жена пыталась защитить своего мужа, который лежал парализованный, но ее никто слушать не стал. Александра Филипповича вывели во двор собственного дома. Сюда же согнали жителей окрестных улиц, чтобы те посмотрели на публичную казнь. Мужчину раздели и расстреляли, но от полученных ран он умер не сразу. Полицай хотел добить партизана прикладом, но Зимлер остановил его, отдав приказ, чтобы Щетинину не оказывали помощи. Несчастный, истекая кровью, замерз насмерть, а его тело не разрешали хоронить еще три дня. В качестве наказания за помощь мужу у Щетининой Ульяны Васильевны немцы и полицаи отобрали все: корову, одежду, хлеб, продукты питания, запретив односельчанам помогать ей, обрекая на голодную смерть.
Периодически немецким командованием устраивались показательные казни для устрашения местного населения. Их жертвами чаще всего становились бывшие советские и партийные активисты, комсомольцы. Так, в апреле 1942 года фашисты расстреляли двух бывших активистов из села Озерки: Лукьянова Андрея Максимовича и Асеева Михаила Максимовича. Местный староста доставил их в Белую, где те были убиты и несколько дней пролежали на центральной площади слободы. За две недели до этого по личному приказанию сельхозкоменданта Беловского района Макса Зимлера повесили как партизан Кротова Ивана Ивановича и Кривотенко Дмитрия Кирилловича. Тела не снимали три дня. После они были похоронены ночью неизвестными на кладбище у Троицкой церкви.
Не было и недели, чтобы немецкие солдаты и их приспешники не проводили расстрелов и показательных казней. Убивали не только мирных жителей, но и пленных красноармейцев, которые по разным причинам оказывались на территории района. 5 июля 1942 года фашисты расстреляли жителя села Долгий Колодезь Шафоростова Ивана Григорьевича. Он был мобилизован в Красную Армию еще в июне 1941 года, но попал в окружение, где был ранен. Однако смог из него выйти и добраться до дома в ноябре того же года. Когда о нем узнали немецкие власти, то приказали расстрелять Шафоростова как человека, воевавшего против Германии.
Наверное, наиболее массовая показательная казнь советских граждан произошла в слободе Белой 24 сентября 1942 года. Комендант Макс Зимлер вместе со своим помощником Леопольдом Ротом арестовал 17 человек, бывших советских активистов и сочувствовавших Красной Армии и советской власти. Всех их вывели к заранее вырытой яме у Троицкой церкви и, поставив к ней лицом, расстреляли. Не всех удалось убить сразу. В учительницу Шевцову Зинаиду Михайловну сделали четыре выстрела. Фашисты не стали добивать раненых, а заживо закопали. По свидетельствам очевидцев, когда яму закапывали, из нее доносились стоны, а земля на могиле еще какое-то время шевелилась.
Однако не только убийствами наводили немцы ужас на советских граждан. Не менее страшной пыткой для жителей Беловского района была отправка их на принудительные работы в Германию и Австрию, которые не сулили им ничего хорошего. Чаще всего в фашистский плен угоняли молодых парней и девушек, зачастую разлучая только что сложившиеся семьи. Повестка об отправке на работы в Германию пришла Толстову Алексею Александровичу, уроженцу села Вишнево, 4 мая 1942 года. Не уехать было нельзя: местный староста угрожал расстрелом всем, кто откажется отправиться в Германию на работы, а у Алексея молодая жена только забеременела. Не хотел Толстов уезжать из родного села, хоть и обещали ему в Германии и жилье, и питание, и одежду, и даже заработную плату. Отпускать своего мужа одного Анастасия Яковлевна тоже не хотела, поэтому решено было ехать вместе. Вот как она сама вспоминает об этом: «С нами ехало 4 человека из нашего села, и нас повезли в Австрию, город Лине, где я с мужем Толстовым работала у одного хозяина, а наши товарищи работали в шахтах. Кормили в шахтах 300 граммов хлеба на едока, суп в обед, вода, утром кофе и вечером тоже. Находились под усиленным конвоем, за малейшее что-либо избивали рабочих. Но когда мы проработали 8 месяцев, и я уже была перед концом беременности и должна была скоро родить, то пошла просить начальство об отпуске нас из Австрии домой временно, и нас с мужем отпустили на родину в Россию, и мы приехали домой 2 января 1943 года».
Не всем так повезло, как Толстовым: большая часть тех, кто уехал работать в Германию, уже никогда не вернулись назад …
В феврале 1943 года части Красной Армии наступали широким фронтом, изгоняя немцев с курской земли. 8 февраля был отвоеван областной центр, в двадцатых числах началось освобождение Беловского района. 21 февраля Красная армия очистила от захватчиков слободу Белую и продолжала продвигаться на запад и юг. Казалось, долгожданная свобода близко, и месяцы, проведенные под гнетом фашистов, подходят к концу. Однако злоба, бессильная злоба врага только нарастала. Отступая гитлеровские войска старались нанести как можно больший ущерб гражданам и хозяйству, сжигая дома и по-стройки, уводя или просто уничтожая скот, забирая с собой семена и продукты питания. За те несколько морозных февральских дней, пока Красная Армия не изгнала врага с беловской земли, фашисты сожгли 215 домов, оставив несколько тысяч человек без крыши над головой. Больше всего пострадали Пенский сельсовет, где были сожжены 96 домов, Озерковский – 45, Гирьянский сельсовет -– 43 дома.
Вместе с уничтожением имущества немецкие изверги убивали и мирных советских людей. В Государственном архиве Курской области сохранились десятки свидетельских показаний о массовых убийствах беловцев в феврале 1943 года. Практически не было в нашем районе села, деревни или хутора, где бы оккупанты не расстреляли хотя бы одного человека.
20 февраля 1943 года в 11 часов ночи батальон отступающих враже-ских солдат вошел в поселок Песчанского совхоза, где они стали будить и выгонять на улицу всех мужчин, которых удавалось разыскать. Собрали 21 человека. Решено было отправить их на расчистку дорог от снега. Несколько дней до этого в районе бушевали метели и бураны, засыпавшие все населенные пункты и пути между ними непроходимыми снежными сугробами и заносами. Действительно, к семи мужчинам приставили конвой и повели в сторону станции Псел, а остальных 14 вывели под бугор у торфоразработки, где вменили несуществующую связь с партизанами и на месте расстреляли.
Кроме того, 20 февраля 1943 года в селе Камышное были убиты четыре человека: Губарев Василий Акимович, Михнева Анастасия Федоровна, Комарова Вера Егоровна и Шухова Агрепина Никитична за то, что они собирали около разбомбленного железнодорожного моста щепки, чтобы топить печи. Проходившие мимо гитлеровские солдаты подумали, что те минировали железную дорогу.
22 февраля 1943 года во время боя за село Озерки, который продолжался почти весь день, немцы расстреливали тех жителей села, чьи хаты оказались необходимы им для организации огневых точек. Так, в собственном доме был убит старик Леунов Павел Ерофеевич. Его тело так и осталось лежать в хате, которую фашисты при отступлении подожгли. Многих мужчин нацисты брали в заложники, впоследствии расстреливая их.
23 февраля в Крупце за то, что ходили по улицам днем, убили еще четыре человека, среди них четырнадцатилетний подросток Слободчук Кузьма. Однако самыми страшными эти дни оказались для жителей села Кондратовка и хутора Кучеров.
Через данные населенные пункты отступала немецкая воинская часть, относившаяся к Гестапо, отличавшаяся особой жестокостью по отношению к мирным советским гражданам. Войдя в Кондратовку 23 февраля 1943 года около двух часов дня, гестаповцы начали забирать местных мужчин под предлогом расчистки дорог для продвижения своих войск и техники. Некоторые жители сразу заподозрили что-то неладное и стали прятаться, но их находили и силой уводили. Тех, кто сопротивлялся, убивали. Так поступили с инвалидом Вакуленко Григорием Ивановичем, жителем Кондратовки. Он сильно хромал и не мог самостоятельно передвигаться без костылей. Забрав костыли, его и еще четырех мужчин, которые не могли участвовать в работах, заставили идти к близлежащему оврагу, где их тут же расстреляли.
«На работы» сгонялись не только взрослые мужчины, но и подростки. Так, немецкие каратели пришли в дом Чегриновой Пелагеи Антоновны, чтобы забрать ее пятнадцатилетнего сына Колю. Мать вступилась за него, но солдат отбросил ее в сторону и, невзирая на крики женщины и маленьких детей, забрал с собой. Мальчика вывели на край улицы, куда уже согнали других ребят. Тут их сначала жестоко избили, издеваясь, а потом расстреляли. Трупы этих невинных жертв фашисты также сбросили в овраг.
Истязания и расстрелы местных жителей в Кондратовке продолжались два дня: 23 и 24 февраля, после чего, 25 февраля 1943 года фашисты, захватив несколько десятков мужчин, перебрались в хутор Кучеров, по дороге расстреляв еще несколько человек из числа пленников. Всех их разместили в доме Крюковой Е.Д., куда также стали сгонять мужчин хутора в возрасте от 13 до 66 лет. Немцы же расположились в комендатуре, размещавшейся в здании Кучеровского сельскохозяйственного техникума, где начали пьяный кутеж, закончившийся стрельбой, расстрелами и пожаром. Сгорели 11 домов из 58-ми имевшихся тогда в хуторе. В ходе беспорядочной стрельбы была убита Калитова Екатерина Павловна, которая пыталась спасти своих детей и вещи от огня. Разрывными пулями стреляли фашисты по мирным жителям. Многих еще живых людей докалывали штыками или мучили пытками. Так, насмерть была замучена пятнадцатилетняя Анастасия Мищенко, которой немцы вспороли живот. Все эти издевательства над людьми проходили на глазах у маленьких детей. Сердечко четырехлетней Тамары Дегтяревой в ту ночь не выдержало ужасов увиденного. Девочка умерла от испуга. После того, как просто стрелять фашистам надоело, они принялись убивать уведенных «на работу» мужчин. За ночь лишили жизни одиннадцать человек, чьи трупы остались лежать на окраине хутора. На следующий день их нашли местные жители. Перед расстрелом мужчин какое-то время мучили, отрезая и ломая пальцы. Среди тех, кто не пережил ночь с 25 на 26 февраля, были Пыхтин Григорий Ефимович, Мищенко Александр Дмитриевич и Баранов Иван Евсе-евич.
Той же ночью фашисты поехали в соседнюю Гоптаровку, где смогли разыскать восемь мужчин, которых сразу же забрали под предлогом расчист-ки дороги, но, выйдя за пределы села, на краю леса «Окоп» фашисты расстреляли несчастных. Несколько человек, понимая свою участь и слыша звуки выстрелов, доносившихся до этого со стороны Кучерова, попытались спрятаться, но не всем это удалось. Так, в своем огороде выстрелом в спину был убит Гончаренко Иван Васильевич, который пытался скрыться от преследовавших его гитлеровцев. Еще двух стариков: Крывотенко Александра Ильича и Куксу Петра Северьяновича фашисты расстреляли на льду пруда, располагавшегося в их огородах.
Наутро 26 февраля, немцы стали уходить из хутора. Его жители, напуганные ночным пожаром и стрельбой, прятались в погребах. В одном только погребе убитой Калитовой Екатерины Павловны собралось более сорока человек. Об этом узнали немцы и выстрелили из миномета по укрытию. Людей спасло только то, что снаряд улетел немного дальше, разрушив только строения над погребом. Немцы же, думая, что снаряд попал точно в цель, не стали проверять, выжил ли кто, что спасло людям жизни. Между тем, фашисты погнали вместе с собой всех оставшихся в живых захваченных накануне мужчин. Им объяснили, что нужно будет расчистить дорогу к Мирополью от снега. Многие из мужчин взяли с собой лопаты…
Никто точно не знает, что происходило на той дороге: живых свидетелей немецкие бандиты не оставили. Только скупые описания изуродованных человеческих тел помогают нам восстановить страшные последние минуты жизни тех угнанных «на работы» мужчин: «туловище все было в кинжальных ранах, голова сохранила только нос и подбородок», «убит разрывной пулей в спину», «на шее трупа оказались три раны от кинжала, от головы и лица обнаружены только половина, правая сторона. Труп оказался босым, сняты сапоги», «нашла я его в следующем виде: череп был снесен, плечи были исколоты кинжалом, одежда также была изрезана кинжалом», «имелись следующие следы злодеяния: в области грудной клетки и в левый висок ранения разрывными пулями», «ранение в левый глаз на вылет разрывными пулями и в локоть левой руки, и побои прикладом в области живота». У многих трупов оказались отрезанными пальцы рук. Всего местные жители обнаружили еще четырнадцать изуродованных тел недалеко от места ночного расстрела. Судьба шести человек так и осталась неизвестной. Как точно отметила одна из жительниц хутора Кучеров об угнанном «на работы» муже: «Ни в мертвых, ни в живых его не оказалось». В ряде документов указывалось, что оставшихся в живых угнанных мужчин потом видели в городе Мирополье, их готовили к отправке в Германию, но, так или иначе, дальнейшая их судьба остается неизвестной.
Сколько всего погибло жителей Кондратовки и Кучерова за эти четыре дня, установить в настоящее время уже не представляется возможным. В одном из документов говорится, что только в Кучерове были расстреляны и убиты 38 человек. Немецкие изверги не гнушались снимать одежду с трупов и забирать ее с собой. По свидетельствам родственников, у мужчин, расстрелянных в хуторе Кучеров, отсутствовали вещи, были сняты сапоги, шапки.
В общей сложности за 16 месяцев оккупации района гитлеровскими мерзавцами были убиты 192 человека и еще 479 угнаны на принудительные работы в Германию, большая часть из которых не вернулись на Родину, их судьба по настоящее время остается неизвестной.
«Капля в двадцатисемимиллионном море советских жертв Великой Отечественной войны», — скажет кто-то. И будет также прав. Но каждая эта капля неповторима, как и неповторимы наши с вами жизни…